Главная

С. Горбатенко. Новый образ Летнего сада

Летний сад преобразился на наших глазах. В нем появилось множество фонтанов, установленных вдоль аллей трельяжных решеток, предназначенных для будущей посадки шпалерника, который превратит ранее открытый в нижнем ярусе зеленый массив сада в узкие «коридоры». Прозрачный Летний сад, в котором статуи воспринимались не только вдоль аллей, но и «выглядывали» в неожиданных ракурсах из-за зелени в его панорамах, существовать больше не будет.

Художественный образ сада, его семантический код изменились бесповоротно: теперь это уже не подлинный, включающий все эпохи своего существования Летний сад. Появился новый садово-парковый объект, в котором аутентичные исторические элементы, как первоначальные (петровский Летний дворец, сохранившая основу планировки сетка дорожек, Карпиев пруд), так и возникшие позже (ограды вдоль Невы и Мойки, Кофейный и Чайный домики с фасадами первой трети XIX века, монумент И.А. Крылова средины этого столетия, «порфировая» ваза) соседствуют с воссозданными малодостоверными «петровскими» водометами, бассейнами, берсо и шпалерами, оранжереями, объектами малых форм. Это новая картина, разновременный конгломерат из никогда не существовавших рядом элементов, составленный ценой утраты подлинного памятника, ныне внедряется в общественное сознание, как победа реставраторов Санкт-Петербурга.

Попытаемся оценить решение, предложенное Государственным Русским музеем и автором проекта Н.П. Ивановым, поддержанное КГИОП, с точки зрения научной методики реставрации (а реставрация именно наука, а не искусство, и тем более не произвол, облаченный в псевдонаучные формы).

В краткой форме идеология заказчика и автора проекта была изложена на рекламном баннере, долгие месяцы ограждавшем сад со стороны Мойки. Их основные цели были сформулированы так: «Определение элементов сада, подлежащих музеефикации и воссозданию с научным обоснованием. Возвращение саду его характерных черт и уникальности с максимальной реставрацией и музеефикацией сохранившихся ландшафтных и архитектурных объектов и с сохранением его древостоя: исторической планировкой, зелеными насаждениями, дорожками и газонами; скульптурой; Летним дворцом Петра I, Чайным домиком, Кофейным домиком, домиком Петра I [? – С.Г.]; оградами Ю.М. Фельтена со стороны наб. р. Невы и Л.И. Шарлеманя со стороны наб. р. Мойки; гидротехническими сооружениями - прудами и фонтанами…».

Вслед за тем: «Основной концепцией реконструкции и реставрации Летнего сада является максимальное сохранение сложившегося облика с воссозданием «затей и забав», характерных для его наивысшего расцвета на период 1740 - 1770 гг. и до второй половины XIX века».

Анализируя вышеизложенное, прежде всего обратим внимание на обилие терминов, характеризующих сущность планируемых работ (воссоздание, реставрация, реконструкция, музеефикация). Что касается «реконструкции», то в данном случае, вероятно, имелся ввиду грандиозный масштаб происходящего вмешательства в сложившуюся композицию сада, ее «коренное переустройство», согласно словарю Ожёгова (второе приведенное в нем значение «восстановление чего-нибудь по сохранившимся остаткам, описаниям» – синоним «воссоздания»). Сразу отметим, что органичное сосуществование «музеефикации», т.е. консервации остатков прошлого, их музейного показа, с «коренным переустройством» весьма проблематично. В то же самое время музеефикация вполне применима и даже желательна в рамках воссоздания и реставрации. Однако сами по себе два этих метода восстановительных работ в рамках одного проекта могут сосуществовать только при абсолютном преобладании одного из  них: их суть совершенно разная.

Терминологическая разноголосица свидетельствует об отсутствии ясного подхода к проблеме, тогда как идеологи и автор проекта, а также привлеченные эксперты должны были сделать четкий выбор в рамках разработки архитектурно-реставрационной концепции. Однако и анализируемый текст, и характер ведущихся работ указывают на обратное: ныне мы наблюдаем лихорадочную деятельность по освоению вложенных средств при полной концептуальной неразберихе.

Какой из методов охраны и восстановления сада должен был стать преобладающим? Согласно Международной хартии по консервации и реставрации памятников и достопримечательных мест (Венецианской хартии, 1964), «Консервация и реставрация памятников имеют целью сохранение памятников как произведений искусства и как свидетелей истории». Обратим внимание на последние слова: именно в целях сохранности памятника, как исторического документа, согласно  4-й статьи хартии, приоритетным методом сохранения считается консервация, то есть постоянный уход за дошедшим до нас памятником. Воссоздание считается неприемлемым в принципе: этом случае общество получает фальсификат под видом памятника. Согласно статьи 15, «всякая реконструкция (воссоздание – С.Г.) должна быть исключена а priori (изначально – лат.)…». В стремлении к сохранению подлинности даже реставрация хартией определяется, как исключительная мера. «Ее цель - сохранение и выявление ценностей памятника. Она основывается на уважении к подлинным материалам и достоверным  документам. Реставрация прекращается там, где начинается гипотеза…» (ст. 9). Сходным образом задачи реставрации сформулированы в 43 статье российского Федерального закона об охране наследия: «Реставрация памятника или ансамбля - научно-исследовательские, изыскательские, проектные и производственные работы, проводимые в целях выявления и сохранности историко-культурной ценности объекта культурного наследия».

Итак, ведущиеся работы и по отечественному, и по международному законодательству должны были основываться на выявлении и сохранении эстетических и исторических (историко-культурных) ценностей Летнего сада. Конечно, значение петровской эпохи всегда было преобладающим, и она во все времена существования сада обуславливала его место в структуре городского центра, общую конфигурацию, планировку, была воплощена в мраморных статуях, дворце, водной системе. Но были ли основания объявлять «неэстетичным» и не имеющим исторической ценности огромный, 200-летний период его существования, сад, запечатленный в десятках живописных полотен и гравюр XIX – XX веков, сад Пушкина и Крылова, Ахматовой и Остроумовой-Лебедевой?

Похоже, нелепость такого утверждения осознавали и идеологи происходящего,  говоря о «деградации» сада как бы вскользь, в основном применительно к состоянию его зеленого массива. Вместе с тем устами сотрудников ландшафтного отдела ГРМ еще в 2005 году было решительно заявлено: «Необходимость реставрации обусловлена постепенной утратой Летним садом признаков, присущих художественному памятнику: стилистической определенности, завершенности образа, черт исторической достоверности…»(Наше наследие. 2005. № 75-76). В ответ на это еще раз обратимся к Венецианской хартии: «Наслоения разных эпох, привнесенные в архитектуру памятника, должны быть сохранены, поскольку единство стиля не является целью реставрации. Если здание несет на себе отпечатки многих культурных пластов, выявление более раннего пласта является исключительной мерой и может быть произведено при условии, если удаленные элементы не представляют интереса…» (ст. 11). Итак, налицо незнание или сознательное игнорирование международных научно-методических норм, равно как и отечественного законодательства по охране памятников.

Специалисты в сфере зеленого строительства любят утверждать, что у восстановления памятников ландшафтной архитектуры свои законы; это так, но лишь в отношении специфике одного из видов применяемых в нем материалов – живого, деревьев и кустарников. В остальном охрана и восстановительные работы в садах должны подчиняться общим правилам, о чем прямо сказано в другом авторитетном международном акте – Хартии по историческим садам (Флорентийской, ИКОМОС-ИФЛА, 1982):  «Как памятник, исторический сад должен сохраняться в духе Венецианской Хартии…» (ст. 3). Что касается проблемы возвращения исторического сада к виду, который он имел в ранние эпохи его существования, то здесь заключение Флорентийской хартии однозначно: «Реставрационные работы должны уважать последующие стадии эволюции рассматриваемого сада. В принципе ни одному периоду не должно отдаваться предпочтение перед другими, кроме тех исключительных случаев, когда степень деградация или разрушения, затронувшая некоторые части сада, может быть такой, что будет принято решение о воссоздании на основе сохранившихся фрагментов или по безукоризненным документальным свидетельствам…» (ст. 16).

Полноценного воссоздания «петровских» элементов Летнего сада не могло быть уже потому, что отсутствуют документы, точно свидетельствующие о том, каким был сад в петровскую и елизаветинскую эпохи. Результаты раскопок дали представление о габаритах и очертаниях в плане фонтанов и других парковых сооружений, о подземных технических деталях, но о фасадах и профилях чаш, об их материалах, о центральных композициях водометов, которые будут перед нашими глазами, мы обладаем в лучшем случае очень приблизительной информацией (или не обладаем ею совсем). Недаром авторы вынуждены постоянно обращаться к аналогам, а это – гарантированная неправда, основанная на «тиражировании» чужих образцов. Аксонометрический план П.-А. де Сент-Илера 1760-х – 1770-х годов, который преимущественно используется при разработке проекта, охватывает только часть сада и не дает точного представления о деталях из-за мелкого масштаба. Чертежи отдельных сооружений крайне немногочисленны и часто противоречат один другому, либо представляют собой проекты, которые в ходе реализации нередко изменялись (как это было, например, с Амфитеатром Ф.-Б. Растрелли). В результате происходящего мы теряем подлинный сад и получаем взамен некую псевдонаучную «художественную» модель, только в общих чертах напоминающую сад начала XVIII века.

Нынешние археологи, продолжая труды своих предшественников, открыли замечательные подлинные свидетельства прошлого – основания и нижние части парковых сооружений. Но эти драгоценные находки навсегда исчезли под бетонными фундаментами возводимых фальсификатов. Наши потомки, которые будут обладать гораздо лучшими техническими возможностями для изучения памятников прошлого, здесь их использовать не смогут никогда. Сад в значительной мере потерял свое значение, как документ прошлого и превратился в памятник амбициям автора проекта и Русского музея. При этом он не только не вернулся к облику, который имел в первой половине XVIII века (и не мог вернуться – для этого, помимо всего прочего, было бы необходимо снести или перенести а новое место ряд выдающихся объектов наследия), но и понес колоссальный ущерб как памятник истории и культуры, настолько утратил свою подлинность и достоверность, что вполне можно ставить вопрос о лишении его охранного статуса.

Самое удивительное, что в своих действиях идеологи проекта апеллируют к имени Д.С. Лихачёва. На упоминавшемся выше баннере (сейчас он заменен) были начертаны его слова: «...Реставрация - это не возвращение памятнику его первоначального вида. Попытки вернуться к первоначальному виду сопряжены обычно с субъективными истолкованиями этого первоначального вида, с современными представлениями о красоте. В реставрациях такого рода больше всего появляется ошибок и невосполнимых утрат. Ведь памятники, а сады и парки тем более, «живут», меняются, обрастают пристройками.

Убирать эстетически ценные наслоения разных эпох просто невозможно. Разросшийся парк приобретает новую, свою красоту, и нет нужды и права убирать ни с исторической, ни с эстетической точек зрения. Регулярные сады сажались с расчетом на их бурный рост. Не следует возвращать красоту к ее младенческому возрасту - это и невозможно...» (подчеркнуто в оригинале – С.Г.). На что рассчитывали авторы идеи, вынеся на ограду слова Д.С. Лихачёва и делая прямо противоположное? Скорее всего, на то, что петербуржцы, пробегая мимо, не станут вдумываться ни в слова ученого, ни в суть происходящего, отреагировав лишь на громкое имя.

Можно привести еще десятки подобных цитат нашего великого современника, вспомнить, как он протестовал против вырубки пушкинских лип у Екатерининского дворца в Царском Селе и устройства партеров на «период расцвета ансамбля» в XVIII веке.  Все, что ныне делается в Летнем саду, находится в полном противоречии с идеями и мыслями Лихачёва, изложенными, например, в «Поэзии садов»: «Все двухсотлетние наслоения поэзии должны быть сохра­нены. Задача реставратора состоит не в том, чтобы «вернуть» сад какому-то поэту, архитектору, садоводу или владельцу, а по возможности сохранить находящиеся в нем ценности всех эпох. Реставратор не воз­вращает реставрируемое произведение к определенному моменту его жизни, что практически невозможно, а продлевает жизнь его в культур­ном аспекте…».

Мы уже делали подобные большие ошибки, и не только в Царском Селе. В 1970-х годах архитекторы Г.В. Михайлов и В.К. Галочкин вернули Мешиковскому дворцу на Васильевском острове «петровский» облик ценой утраты подлинных фасадов рубежа 1730-х – 1740-х годов. Но повышенная «творческая потенция» некоторых реставраторов и заказчиков, их желание во что бы то ни стало продемонстрировать свои способности, пусть даже ценой утраты подлинного памятника, порой делают, казалось бы, невозможное возможным! Но ни один реставратор не справился бы с этой задачей без поддержки органов охраны и  совпадения его интересов с интересами влиятельных заказчиков и выбранных ими подрядчиков, стремящегося «освоить» выделенные из госбюджета 2, 334 млрд. рублей. Впереди – победы на конкурсах и премии, как это уже было с Константиновским дворцом в Стрельне (тот же Г.В. Михайлов), а вскоре, вероятно, будет с ансамблем реконструируемой – в смысле «коренным образом переустраиваемой» Михайловки (Н.И. Явейн). Первый «золотой диплом» на выставке в московском Манеже Н.П. Ивановым уже получен. Происходящее характерно для нашей эпохи, когда стали общепринятыми пренебрежение научно-методическими основами, подмена фундаментальных понятий, чувство вседозволенности.

Главный довод идеологов произошедшего – поддержка их предложений членами Совета по сохранению культурного наследия при Правительстве Санкт-Петербурга. Однако внимательное изучение стенограмм двух первых заседаний Совета, на которых были приняты главные, принципиальные решения, свидетельствует о том, что эта поддержка не была единодушной – напротив, число противников радикальных предложений ГРМ – Иванова на преобладало над сторонниками.

В результате анализа стенограмм вырисовывается следующая картина. На заседании 24 июня 2004 г. в поддержку предложений высказались (здесь и далее в порядке выступлений):

1.   В.А. Дементьева, председатель Совета. В качестве ведущей во вступлении не акцентировала важность оценки членами Совета концептуальной сущности представленных предложений, хотя обязана была это сделать.

2.   М.Г. Колотов (не член Совета , автор положительной рецензии).

3.   Н.А. Ильинская (не член Совета, автор положительной рецензии).

4.  О.В. Таратынова (первой своим вопросом свела разговор к частностям; далее: «…заманчивость этого проекта и его красота… мне кажется, это возможно, пусть с какими-то коррективами»).

5. Б.М. Кириков («…в рамках сохранения существующего, возможно, конечно, и желательно воссоздание [?! – С.Г.] того, о чем мы здесь сегодня слышали… мы должны поддержать эскизный проект реставрации, как-то оговорив ограниченные возможности воссоздания тех или иных объемных объектов…»).

6.   В.А. Коренцвит (не член Совета).

7.   А.Л. Рейман (не член Совета, один из авторов архитектурно-реставрационного задания КГИОП, заложившего основу разрушения Летнего сада как памятника).

Против предложений высказались:

1.  М.И. Мильчик («…С точки зрения концепции, я бы рекомендовал чрезвычайно умерить – извините за такое вольное выражение – пыл и пойти на реконструкцию очень незначительных фрагментов…»).

2.   В.Е. Полищук («…Я к Михаилу Исаевичу полностью присоединяюсь»).

3.   В.В. Фомин («Я согласен практически на 99 процентов с тем, что Михаил Исаевич сказал… вводя сюда 21-й век в огромном количестве, мы его разрушаем морально и физически, в особенности морально. Мы воздействуем 21-м веком на подлинный материал, подлинные формы, и проявляем такое варварское отношение. Не продуманы до конца идеи… как можно меньше внедряться в то, что каким-то чудным образом дошло до нашего времени и сохранило разные слои. Это очень важно, потому что природа памятника этим отличается, его красота именно… в многослойности. Я вижу, что там есть время, и в этом его эстетика. Нельзя сравнивать эстетику архитектуры обычной, с исторической. У них своя красота…»).

4.  О.М. Иоаннисян («…Мы, воссоздавая, на самом деле не воссоздаем, а реконструируем, и при этом теряем…. Мне кажется, что все-таки нужно максимально сохранять подлинное, как бы это ни было сложно»).

5.  А.И. Комеч («…Предложенный проектировщиками вариант ни в коем случае не является реставрацией парка эпохи расцвета. Это совершенно субъективная картина – восстановление 9 элементов из 50, некоторых павильонов из тех, что были. Понимаете, это тоже субъективный вариант. Это не подлинник. Памятник – это исторический источник. И мы должны все, кто над этим работает, действовать так, чтобы не потерять ничего из того, что есть сейчас в этом оригинальном памятнике… Наслоения истории, наслоения разных периодов очень важны… В них тоже память поколений. Поэтому выбор искусственный, к тому же абсолютно недостижимый, он является романтической иллюзией, с которой надо обращаться абсолютно осторожно»).

6. Ю.В. Новиков («…здесь должна быть очень осторожная и предельно ограниченная реконструкция, и. по крайней мере, реконструкция обратимая… Никаких фонтанов… И на этом месте нельзя реконструировать...»).

Итоги голосования в стенограмме не приведены, 8 членов Совета отсутствовало. По итогам выступлений счет, применяя «футбольную» терминологию, – 3:6 в пользу противников предложений. За высказались только представители руководства КГИОП. Тем не менее В.А. Дементьева так сформулировала итоги заседания: «…Я думаю, что мы сегодня можем одобрить концепцию реставрации и реконструкции, представленную нам в виде эскизного проекта с одним замечанием, что, конечно, нужно пересмотреть соотношение между реставрацией и элементами  реконструкции... Предполагаемые к реконструкции архитектурные элементы, особенно крупномасштабные – совет высказывает по их поводу свою осторожность, и мы хотели бы это рассматривать постадийно… Мы поддерживаем концепцию, за исключением того, что соотношение должно быть в пользу реставрации [!? – С.Г.]».

Рассмотрим итоги выступлений на втором заседании 27 января 2005 г., принимая во внимание, что вопрос концепции на нем уже не рассматривался, а председательствующая В.А. Дементьева направила обсуждение в русло  решения вопросов отдельных объектов (как и на двух последних заседаниях 15 февраля 2007 г. и 15 мая 2008 г.). Вместе с тем ряд членов Совета однозначно выразил свою концептуальную позицию, для других же она вытекает из контекста их выступлений, как правило, из отсутствия возражений против предложений ГРМ – Иванова. Голоса отсутствовавших или не выступивших на первом заседании распределились следующим образом:

В поддержку предложений высказались:

  1. Ю.И. Курбатов (рецензент, следует из контекста).
  2. А.Л. Пунин (следует из контекста).
  3. И.П. Саутов (следует из контекста).
  4. А.А. Ковалев (следует из контекста).
  5. А.Г. Леонтьев (однозначно за).

Против предложений высказались:

  1. А.Д. Марголис (однозначно против).
  2. В.В. Знаменов (следует из контекста).
  3. В.В. Попов (однозначно против).

А.В. Комлев свою позицию не определил. По итогам двух первых заседаний – счет 8:9, вновь в пользу противников предложений. На последнем, четвертом заседании в числе противников, как следует из контекста выступления, вошел Б.В. Николащенко.

Результаты произведенного анализа говорят о том, что председатель Совета В.А. Дементьева, игнорируя мнение членов Совета, уже на первом его заседании попросту «провела» решение в пользу ГРМ, используя успокоительную риторику в адрес противников предложенной концепции о «пересмотре соотношения между реставрацией и элементами  реконструкции» и одновременно объявив о безусловной поддержке предложений ГРМ  – Иванова. Эта же ситуация повторилась на втором заседании, которое она завершила такими словами: «Этому проекту предстоит пройти серьезную стадию доработки с акцентом на реставрацию». Но далее вновь: «Мы безусловно можем одобрить программу реставрации Летнего сада. А что касается этих [концептуальных – С.Г.] вопросов, мы их обсуждали в прошлый раз, и сегодня мы сосредоточились на самых болевых точках. План реставрации мы одобрили и к этому возвращаться не будем».

Совершенно очевидно, что в основе этого и других подобных случаев – отсутствие четкого регламента функционирования Совета, нередко неоднозначные формулировки принимаемых решений, несовершенный механизм голосования, отсутствие контроля за выполнением решений, «домашний» характер обсуждений, некорректный выбор рецензентов, незнание и не следование международным актам в сфере консервации и реставрации памятников. Хочется верить, что Советом нового состава, возглавляемым новым председателем, эти ошибки будут исправлены. Ведь на очереди очередные «кандидаты» Петровской эпохи – Летний дворец и домик Петра I.

Опубликовано: 

Всероссийская конференция «Проблемы реконструкции и реставрации памятников исторического и культурного значения». СПб., 2011. С. 8-14; Первые Тихоновские чтения. Материалы конференции 15 ноября 2011 года. СПб., 2012. С. 144-154.

 

  • Печать